1758 год принёс великое бедствие уйгурскому народу. / Восточный Туркестан /
Знойным июнем на кишлаки и города Кашгарии, / Завоевание Кашгарии /
как саранча поползло цинское войско. / Цин /
Борьбу уйгур за независимость своей страны возглавили братья Хан-Ходжам и Бурхан ад-Дин. Мужественно дрались уйгурские воины, но силы были неравны.
Вот уже цинские войска взяли Кашгар, Яркенд…
Братья-ходжи со своим отрядом отступают всё дальше и дальше на запад,
отбиваясь от идущего по пятам врага.
И на покинутой ими земле бесчинствует цинская армия.
Длинные караваны, груженные бледно-зелёным и белым нефритом из Юрун-каша и Кара-каша, коврами дивной работы, выделанными искусными руками уйгурских мастериц, мехами и золототкаными материями потянулись по пескам Гоби в далёкую столицу Цинской империи - Пекин. Увезли и бесценный груз, предназначенный для самого императора Хун Ли.
Ни днём, ни ночью не спускают глаз стражники с цветастого паланкина. Внутри него прячется редкой красоты и необычайного очарования молодая женщина. Это жена Хан-Ходжама. Молва о редкой красоте ханум дошла до ушей пятидесятилетнего хозяина императорского дворца Поднебесной.
Тоска одолевала его последнее время. Почти равнодушно внимал он победным реляциям с далёкого запада. Но весть о поимке необыкновенной прелести дикарки словно вернула императора к жизни. Ещё не видя её, вдруг неодолимо возжелал он, чтобы она услаждала его своими ласками. Топорщил вислые усы, считал дни, которые отделяют от прибытия пленницы, и учащённо билось сердце.
И вот дочь Джеты-Шаара
(так тюрки называли Кашгарию - южную часть нынешнего
Синьцзян -Уйгурского автономного района КНР) в дворцовых чертогах.
Она - пленница, её судьба в руках владыки Поднебесной Хун Ли. Отныне у неё нет собственного имени Ипархан:
её переименовали на придворный лад в Фэй с определением "Сянь",
что значило "Благоухающая наложница".
Назвать так повелел сам государь. Как рассказывают, он самолично из-за ширмы, чтоб не спугнуть пленницу, наблюдал, как она сама переодевалась (от услуг евнухов она настойчиво отказалась). Глаза зажмурил Хун Ли от её стати и даже почудилось, что от обнажённой плоти повеяло каким-то необыкновенным запахом. Каким, не мог сказать потом Хун Ли, но внезапно закружилась голова и стоило усилий, чтобы сдержать себя и не наброситься на Ипархан. И потом евнухи, не сговариваясь между собой, твердили в один голос:
"Воистину она благоухает…" и раздували ноздри, округлив от удивления глаза.
Однако Сянь-фэй была наложницей только по названию. Она строптиво вела себя, когда евнухи собирались подготовить её к встрече государя. Он делал всё, чтобы сделать пленницу податливой.
-"Построить ей отдельное жилище, - отдал распоряжение начальнику дворцового приказа.
- И чтоб скорей, как только можно!" И в считанные дни (работы шли и днём, и ночью) вырос терем "Ван цзя лоу", то есть "Терем, откуда бросают пристальные взгляды на Родину"
Единоличной хозяйкой терема стала Сянь-фэй, но признательности государю она не проявила.
"Наверное, всё же грустит по родным местам, - рассудил Хун Ли.
- Ну что ж, мы в состоянии сделать так, чтобы было больше такого, что напоминает ей места, где прежде жила".
И рядом с теремом "Ван цзя лоу" были пристроены маленькая мечеть, турецкая баня и даже поставлены торговые лавки, как в родном Яркенде. Но и это не возымело ожидавшегося воздействия.
Заботясь о том, чтобы она чувствовала себя всё же больше как дома,
нежели как на чужбине, император поручил Лан Шинину / миланец Джузеппе Кастильоне / ( это китайское имя итальянского художника, монаха-иезуита(1688—1766 гг), который более 50-ти лет прожил в Китае при императорском дворе.),
написать маслом пейзажи Кашгарии.
Эти картины были размещены в разных местах так, чтобы создать иллюзию перспективы.
Системы ходо