Всех Армян поздравляю с днем рождения Бога Михра!

[n1kk0]

СВЯЩЕННЫЙ ИСТОЧНИК: УХТАГИРК — КНИГА ОБЕТОВ

Основной источник мифологических, идеологических и ритуальных знаний
для армянских неоязычников — Ухтагирк, то есть Книга обетов. Ее создателем является Слак Какосян, которого, однако, считают не автором, а «составителем» (по-армянски «kazmogh»)27. В средние века это слово применяли к резчикам хачкаров («крест-камней»), так как считалось, что они не творят орнамент, а лишь составляют его из уже созданных Творцом элементов (Abrahamian 2001: 269). Примерно так же считается, что Какосян не сотворил Книгу, а лишь записал и скомпоновал то, что уже сотворено свыше. Таким образом, процесс появления Книги обетов напоминает то, как пророк Мухаммед, по преданию, записывал Коран, в котором отражены мифические сюжеты, образы и символы семитской традиции. Похожим образом Какосян опирается на священные или высоко значимые
для армян книги: Библию (Ветхий и Новый Завет), «Историю Армении» Мовсеса Хоренаци и получившие широкое распространение в армянской националистической среде постоянно цитируемые произведения Гарегина Нжде, в которых изложены основные положения учения «Цехакрон».
Структурно Ухтагирк делится на семь частей. Первая часть называется «Astvatzashunch» (дословно «Боговдохновенная» — так по-армянски переводится Библия), или Символарий армянского языка. Согласно Символарию, армянский язык представляет собой систему этнообразующих символов. Таким образом, эта часть книги — словарь армянских корней и производных от них слов, которые имеют высший мистический смысл в свете того, что, по Ухтагирку, армянский язык является языком богов и боголюдей. К примеру, одна из первых статей этого словаря обсуждает корень «Ар», который, согласно Ухтагирку, означает: Животворящий корень, означающий «Происхождение», «Сила», «Обет». Си-
нонимичен корню «Аз»28. Животворящий корень Ар в армянском — один из
наиболее часто используемых корней. Он входит в состав самых разных слов с символическим смыслом происхождения, силы и обета. Например: АРйюн (кровь), АРганд (чрево), АРмат (корень), АРев (солнце), мАРд (человек), АРка (царь), дАР (век), гАРун (весна), бАРи (добрый), чАРи (злой), АРа (божество), АРи (ариец), АРт (пашня), АРу (самец) и т.д. (Ухтагирк 2005: 12, перевод мой. — Ю.А.). Остальные статьи написаны в том же духе. Этот раздел самый оригинальный в смысле авторства, однако подобные словари, выявляющие скрытый смысл армянского языка, а также доказывающие происхождение всех языков мира от армянского, периодически составляются разными авторами и варьируют от уме-
ренной наукообразности до полного бреда29. В этом смысле словарь Ухтагирка вне критики ученых, поскольку не претендует на научность, а основывается, по мнению неоязычников, на откровении, полученном свыше.
Следующий раздел называется «Tzagumnaran» («Бытие», или дословно «Книга о происхождении»), или «Араратская мифология». Эта часть книги повествует о начале мира, сотворении человека, взаимоотношениях между божествами арийско-армянского пантеона: Ара, Анаит, Ваагн, Астхик, Михр, Тир, Яхвах, Вишап30. Божества, кроме двух последних, не выдуманы сегодня, они действительно упоминаются в качестве таковых армянскими авторами IV–V веков Мовсесом Хоренаци, Агафангелом и другими. Слак Какосян лишь немного изменил принятые в научной литературе по армянским дохристианским культам функции некоторых божеств, развив их
в свете своей мифологии. Мифы большей частью выстроены вокруг известных библейских и евангелических сюжетов, в которых изменены имена и места действия, обрывочных мотивов армянской мифологии или мифической истории, которые сохранились в источниках либо были реконструированы по материалам армянского фольклора и эпоса31 с добавлением целого ряда полностью выдуманных деталей.

[n1kk0]

Есть и другие сюжеты, авторство которых явно принадлежит Какосяну. «Tzagumnaran» также является основным источником информации по неоязыческому ритуалу, так как детально описывает происхождение и символический смысл праздников годового цикла, большая часть которых действительно входит в систему народно-церковных праздников армян: Terndez (Сретение), Zatik (Пасха), Hambardzum (Вознесение), Vardavar (Преображение), Khaghoghorhneq (Праздник благословения винограда). К ним добавлены Праздник поминовения предков (20 сентября), Новый год или Праздник рождения Ваагна (21 марта) и Navasard (осенний
новый год, празднуемый язычниками 11 августа32).
Праздник рождения Ваагна — один из наиболее важных, как и сюжет рождения Ваагна — один из центральных в мифологии неоязычников. Так, центральным ритуальным гимном неоязычников, рефреном, проходящим сквозь все связанное с их обрядностью, является небольшой отрывок древних эпических песнопений гохтанских33 бардов, известный в литературе под условным названием «Рождение Ваагна». Он приводится в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, который, по его признанию, слышал его собственными ушами. Эпические песнопения целиком до нас, к сожалению, не дошли. Этот гимн я хочу привести здесь полностью в русском переводе с древнеармянского Гагика Саркисяна.

Мучилось родами небо,
Мучилась родами земля,
Мучилось родами и багряное море.
Муки родин охватили
В море и красненький тростничок.
Дым выходил из ствола тростника,
Пламя выходило из ствола тростника.
И из пламени выпрыгнул светлокудрый юнец.
Его кудри горели огнем,
И борода пылала пламенем.
Очи же были как два солнца.
(Хоренаци 1990: 46)

Как уже говорилось, этот гимн входит во все обряды неоязычников, а Празд
ник в честь Ваагна начинается его исполнением. На его тему написано несколько импровизаций, вставленных в часть Книги обетов, называемую «Himnergaran» — «Сборник гимнов», его произносят просто как молитвенную формулу. Этот отрывок воспринимается как нить, соединяющая современность с глубокой древностью.
Он символ преемственности армянской дохристианской веры и сегодняшнего неоязычества, что-то вроде последнего снопа, посредством которого духи урожая перейдут в посевы следующего года. Обычно исполнение гимна в виде речитатива заканчивается возгласами «Слава Ваагну!». Далее в книге следует глава «Avetaran» («Евангелие»), не имеющая, впрочем, ничего общего с христианским Новым Заветом, являясь собранием сентенций, представляющих собой буквально заветы богов. Затем — глава «Dzonaran» («Собрание посвящений»), в которой последовательно идут тексты посвящений ценностным категориям, таким как Вера, Исключительность, Бытие, Возрождение и так далее, а также каждому из богов и Арарату (это посвящение заканчивается
словами восхваления Арарата и всемирного потопа). Следующие две книги — «Veharan» («Книга величия») и «Patgamaran» («Книга заповедей») излагают миф о Гарегине Нжде (см. выше), структурно четко соответствующий всем этапам клас- сического героического мифа34. «Патгамаран» представляет собой расширенную, значительно дополненную, мифологизированную и переделанную в религию версию учения «Tzeghakron», изложенную Гарегином Нжде в нескольких основных работах (Нжде 2006).

[n1kk0]

Наконец, седьмая книга, уже упомянутый «Himnergaran», представляет собой сборник неоязыческих гимнов, большей частью написанных Какосяном и его последователями. В качестве гимнов использованы отрывки древних эпических произведений, а также романтические стихотворения армянских поэтов XIX и XX веков, обращенных к тематике язычества. Интересно, что авторство гимнов указывается в содержании.
Таким образом, человеку начитанному совсем несложно определить тот круг источников, которым пользовался или вдохновлялся Слак Какосян при создании Ухтагирка. К сожалению, у него самого уже не спросить, какой источник стал основным, но, видимо, последователи задавали ему этот вопрос при жизни, потому что жрец Зограб передает слова Какосяна: «Если я скажу, что источником является Мар Абас Катинян, вам это о чем-либо говорит?» Мар Абас Катина — сирийский автор, на которого ссылается Мовсес Хоренаци. Его работы или какая-либо иная информация о нем до нас не дошли. Таким образом, источником мифа является полумифический автор, попутно слегка арменизированный. Кроме Ухтагирка неоязычники располагают и иной литературой, в частности отдельно изданной Араратской мифологией (более популярной, чем полная вер-
сия Ухтагирка) и статьями Слака Какосяна, которые известны, правда, очень ограниченному числу неоязычников.
Ухтагирк является основным руководством неоязычников по конструирова-
нию ритуала. Как считают неоязычники, эта книга содержит в себе все основные заповеди, которым должны следовать жрецы. Ухтагирк также является ритуальным атрибутом, и жрец, отправляющий ритуал, обычно держит книгу в руке. Интересно, что во время переиздания в книгу были внесены небольшие изменения, исключены кое-какие гимны35. Жрец Зограб объясняет это тем, что процесс формирования священной книги еще не завершен, он будет продолжаться и далее.

[n1kk0]

СТАРЫЕ БОГИ36.. ИКОНОГРАФИЯ И ПОЭТИКА НЕОЯЗЫЧЕСТВА

Армянские неоязычники, как и, например, греческие, в отличие от своих иноэтничных собратьев действительно располагают определенным, вполне достоверным историческим и археологическим материалом, на основе которого могут конструировать религию. Показателен уже тот факт, что в Армении сохранился «языческий» (этим словом его называют в народе) храм Солнечного божества (Михра-Митры) в Гарни (I век, реконструирован в 1975 году архитектором Александром Сагиняном), который стал местом основных ритуальных действ неоязычников. Археология вообще превращается для неоязычников в своеобразный источник обретения новых сакральных мест. Так, целый ряд археологических памятников дохристианского периода становится местом отправления ритуальной практики или просто паломничества неоязычников: Мецамор (поселение, самые ранние слои которого относятся к III тысячелетию до нашей эры, со следами храмовой постройки XI–IX веков до нашей эры), памятники-поселения урартского периода Аргиштихинили / Армавир и Эребуни, Зорац Карер (мегалитический памятник эпохи бронзы и раннего железа, часто сравниваемый со Стоунхенджем). Особенно почитаются те памятники, где обнаружены следы храмовых построек.
Сакральными для неоязычника являются и христианские храмы, построенные на месте дохристианских святилищ (так, в основании кафедрального собора в Эчмиадзине, а также церквей Гаяне и Рипсиме тоже имеются следы дохристианских культовых сооружений). Образ же гарнийского храма эпохи эллинизма, одного из туристических символов Армении, является наиболее знаковым для неоязычников, занимая центральное место в неоязыческой и обычной прессе и телесюжетах о неоязычестве. Причем территория храма спонтанно «осваивает-
ся» неоязычниками: за последние несколько лет появились ритуальное дерево на пригорке и памятный родник, посвященный Слаку Какосяну, которые стали частью обряда. Теперь Гарни пространственно и иерархически соответствует традиционно структуре любого армянского святилища, точнее его сакрального простран ства: внизу, на первом уровне, священный родник, на втором — само святилище, на
третьем, на холме или пригорке, — священное дерево. Во время ритуала неоязычники тоже проходят по маршруту: родник — храм — дерево.
Важными для иконографии неоязыческого пантеона являются скульптурные фрагменты, найденные во время археологических раскопок в основном в Западной Армении и идентифицированные как изображения божеств древнеармянского пантеона. Среди них особенно выделяется знаменитая голова статуи, сделанная по канонам эллинистического искусства и известная как голова богини Анаит.
Ее оригинал находится в Британском музее, в Армении доступна только копия. Также в качестве образов божеств Арамазда и Тира используются фотографии фрагментов гигантских статуй божеств, найденных в окрестностях горы Немрут (ныне — территория Турции). В данном случае происходит вольная интер претация археологических данных, призванная восполнить имеющийся пробел в иконографии языческих божеств конкретного периода, поскольку мифология язычников включает далеко не все исторические божественные персонажи, зафик сированные в письменных источниках или научно реконструируемые на археологическом и / или фольклорном материале.

[n1kk0]

Восполнение этого пробела происходит не только путем интерпретации археологического материала. В этом процессе широко используются и достижения современного искусства. Как уже говорилось, в качестве гимнов в Ухтагирк включены и стихотворения поэтов XIX–XX веков37. Точно так же в качестве образов божеств используется современная скульптура. Так, бог Ваагн ассоциируется со скульптурной композицией Ваагна, борящегося со змеем — Вишапом38 (автор — Г. Нуриджанян, 1968 год). Эта композиция ныне украшает один из въездов в Ереван.
Статуи мифических персонажей — прародителя Гайка и Торка Ангеха, известных прежде всего по «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, стоят в разных частях Еревана и тоже стали в какой-то мере культовыми для неоязычников (автор тот же). Фотографии скульптур и археологических артефактов постоянно фигурируют в издаваемой неоязычниками прессе или календарях39. Как видно, имеет место некое смещение временных интервалов. Те, кто создавал статуи и гимны богов в древности, фактически приравниваются к тем, кто делает это сейчас или делал в недавнем прошлом. Это не случайность, не абсурд,
как может показаться, это особенность мышления неоязычников, которые рассматривают творческий гений армянского народа в непрерывном действии, вне исторических периодов, вне социально-культурной, религиозной и политической ситуации, интепретируя все то, что создано в рамках чистого искусства (как считалось до сих пор), как внезапные прорывы языческого мышления и религиозного чувства. Как говорит один из жрецов: «Если наши предки могли создавать мифы и ритуалы, то почему не можем мы?» Как Слак Какосян создавал «Книгу обетов» на основе текстов Нжде и Мовсеса Хоренаци, меняя и дополняя их по своему «видению», так и один из неоязычников, певец и композитор Арсен Гамбарян, современный бард в изначальном смысле этого слова, сочиняющий гимны богам, совершенно спокойно добавляет новые куски за своим авторством к уже упомянутому гимну «Рождение Ваагна», сочиняет собственные гимны и рассматривает это как свою сопричастность общей продолжающейся поэтической и эпической традиции, идущей из глубины веков. Он поет эти гимны в храме Гарни (обладающим неплохой акустикой), и его голос и вдохновение заразительны для присутствующих — они способны вызвать если не религиозный экстаз, то по крайней мере определенный подъем религиозных чувств.

[n1kk0]

СИМВОЛ, РИТУАЛ И ПРАЗДНИК

Религия — это не только миф, идеология и объекты почитания. Для многих
это прежде всего ритуал или совокупность ритуалов. Система ритуалов неоязыч- ников интересна главным образом тем, что находится в процессе формирования, хотя уже есть ряд устойчивых деталей, атрибутов, символов, речевых формул, последовательность действий. Вся система включает в себя главным образом ритуалы годового праздничного цикла и ритуалы жизненного цикла (крещение, заключение брака и похороны). Если первые в целом оформились еще при жизни Слака Какосяна, то последние, за исключением крещения, стали разрабатываться в деталях уже после его смерти. Смерть самого Какосяна явилась серьезным поводом для того, чтобы задуматься о комплексе похоронных обрядов. По его идее, центральным обрядом должна быть кремация тела. В Армении кремация не принята, и неоязычникам пришлось пройти через массу трудностей, пока они нашли в одной из больниц возможность полулегально кремировать тело основателя. После этого они вели переписку с властными структурами о необходимости узаконить эту форму захоронения, и благодаря их усилиям армянским парламентом действительно было принято решение о разрешении и законности кремации. Теперь неоязычник должен оставить завещание, в котором необходимо указать, как следует распорядиться его телом. По словам жрецов, эти трудности помогли неоязычникам преодолеть
отчаяние по поводу смерти верховного жреца и идейно-религиозного лидера, сплотили их и не дали развалиться общине.
В 2008 году общине неоязычников пришлось пережить внезапную смерть
еще одного жреца, и на этот раз ей не пришлось испытать подобных трудностей, а кроме того, были закреплены основные элементы похоронного обряда. Так, панихида проходила еще до кремации практически в полном соответствии с армянской традицией, с той разницей, что над телом был произведен небольшой обряд по принципу отпевания (жрецами, окружившими тело, поочередно читались отрывки из Ухтагирка), а во время похорон вместо гроба несли ящик с сосудом, где были заключена третья часть кремированных останков жреца. Этот ящик и был
захоронен на кладбище в обычной могиле, то есть «вверен» земле. Две другие части на следующий день «вверили» двум другим стихиям: ветру (развеяли над ущельем Гарни), воде (высыпали в проточные воды реки Гарни). А четвертую стихию (огонь) символизировала сама кремация.
Неоязычники проводят также обряды венчания и крещения, причем структура обрядов очень напоминает христианские церковные и называются так же: knunq (крещение, дословно: наложение печати) и psak (венчание). Венчания пока проводились всего несколько раз (структурно напоминают церковные венчания, но проводятся в храме Гарни), а индивидуальные или групповые крещения являются частью почти каждого из праздников. Их проводит любой из жрецов.

[n1kk0]

Для крещения необходимо наличие крестного отца (qavor). Имянаречения при крещении не происходит, обращающемуся оставляют его прежние имя и фамилию, причем фамилия обязательно выкликается при крещении («Обращается член рода таких-то»), так как род, происхождение и принадлежность к нации и роду имеет для неоязычников особое значение. Символ веры неоязычников включает слово «tzagum» — «происхождение». Заключительная часть крещения включает помазание (которое в армянском церковном ритуале также совмещено с крещением), затем новообращенному по аналогии с христианским крестом вешают на шею «аревхач» («солнце-крест» — вихревую розетку, вырезанную на дереве или металле, символизирующую солнце и вечность)40. Вместо мирро употребляется смесь цветочных масел — «tsaghkayugh» («масло цветов»), а вместо креста, которым совершается помазание в христианском обряде, — ритуальный кинжал жреца. Обряды крещения и венчания до сих пор формируются, отрабатываются их детали (например, совсем недавно был введен институт «qavora» — крестного отца, который давно существует в армянской христианской традиции).
В ритуальном смысле у неоязычников наиболее разработаны праздники годового цикла, главным образом потому, что большинство из них скопировано с народных праздников, имеющих свои христианские аналоги в церковном ритуальном календаре. Примечательно, что неоязычники задействуют очень немногие обряды из того множества, которое могли бы заимствовать из современной народной практики либо реконструировать, например по этнографической литературе. В основном это только те обряды, которые являются более или менее общими для
всех регионов Армении, сохраняются и в городской среде и стереотипно ассоциируются с нижеперечисленными праздниками.
Основным действом во время Терндеза (Сретения) считается возжжение ритуальных костров, во время Пасхи, которая у неоязычников посвящена богине Анаит, — игры с крашеными яйцами, а Вардавар (Преображение), праздник, связанный с именем богини Астхик, ознаменован обливанием друг друга водой. К ним неоязычники добавляют еще ряд реконструированных, по их мнению, ритуалов. Так, поскольку эпитетом богини Астхик является «Vardamatn» — Розовопалая, а одна из народных этимологий названия самого праздника связывает его с розой («вард»), роза становится важным атрибутом праздника: лепестками роз освящают ритуальную воду, розы букетами благословляются, освящаются и раздаются участникам. Каждый праздник начинается с ритуала возжжения ритуального огня, освящения воды, веток или плодов, чтения гимнов, восхваления богов.
Основное ритуальное растение неоязычников — абрикос41. Во время Праздника рождения Ваагна, который по времени часто совпадает с началом цветения абрикосового дерева (оно сначала цветет бело-розовым цветом, а потом только распускает листья), участники повязывают на абрикосовое дерево, специально посаженное для ритуальных целей в Гарни на холме как символ древа жизни, платки, тряпочки и загадывают желание. Такие «древа желания» (чаще всего не абрикосовые) в Армении можно встретить во всех сколько-нибудь значимых местах паломничества. В разгар же лета во время Вардавара (примерно середина июля) в ритуал вводятся уже созревшие плоды абрикоса, которые также освящаются и раздаются участникам42.

[n1kk0]

Размах празднования тоже меняется с каждым годом. Раньше неоязычники справляли в Гарни при скоплении народа в основном только те праздники, которые связаны с солнцеворотом и солнцестоянием. В остальные праздничные даты они совершали групповые ритуальные паломничества в святые места (горы Арагац и Хуступ, места археологических памятников и другие). Теперь список праздников, справляемых с совершением общественных ритуалов, расширился. Например, в 2007 году к ним добавился Навасард (еще один Новый год армянского ритуального календаря, который праздновали предположительно в августе). Его
отметили в городе Чаренцаване, где с помощью местных властей были организованы «навасардские игры», то есть спортивные состязания, и концерт артистов самодеятельности.
Общую структуру неоязыческого праздника можно описать следующим образом: официальный ритуал в храме (большая его часть проводится на ступенях между колоннами, так как храм не вмещает всех участников), затем жрецы спускаются вниз, к подножию храма, в народ, где происходит раздача освященных атрибутов (цветов, плодов и так далее) или церемония жертвоприношения. Наконец, жрецы исполняют финальный танец, и предполагается, что должна стихийно начаться народная часть праздника. Выступают танцевальные ансамбли, преимущественно детские, иногда зрители и участники также включаются в танцевальный процесс. После «официального» ритуала обычно организуется крещение всех желающих, как тех, кто заранее заявил о намерении стать язычником, так
и тех, у кого это желание возникло внезапно, на месте.
Случайные посетители храма (туристы, журналисты и просто любопытствующие), как правило, на этой стадии начинают расходиться, но в конце неоязычники организуют небольшое застолье в виде пикника, к которому зачастую присоединяются и сторонние наблюдатели. Застолье уже не структурировано (как, например, на свадьбе или других праздниках), оно распадается на кучки участников, каждая из которых говорит о своем, хотя в целом доминирует национально-патриотическая тематика. Конец застолья строго определен: участников просят «закруглиться» и убрать за собой весь мусор.
Атмосфера на неоязыческих праздниках дружеская и даже братская, что очень привлекает людей. Интересно, что в целом неоязыческие праздники (особенно Рождение Ваагна) больше напоминают советские демонстрации по случаю 1 мая или 7 ноября, нежели церковную литургию или народное гулянье: четко обозначенная официальная часть (произнесение гимнов торжественным речитативом под микрофон), возгласы «Слава Ваагну!» (или другому божеству) под конец каждой части ритуала, которые подхватываются участниками, стоящими у подножия храма, торжественные шествия, открывающие обряд (парад мальчиков-кадетов, шествие жрецов), организованная «неформальная часть» праздника, то есть запланированные выступления танцевальных ансамблей, и так далее. И структурно неоязыческие праздники вполне соответствуют выведенной Левоном Абрамяном и Гаяне Шагоян (2002: 37–38) формуле советского праздника с максимально подчеркнутой гиперструктурой, то есть официальной частью, сжато воспроизводящей идеальную модель советского (здесь: древнеармянского дохристианского) общества, и сведенной до минимума по возможности управляемой антиструктурой, то есть народными гуляньями. С одной стороны, дело здесь в унаследовании стереотипов праздника с советских времен43, с другой — в сход стве одной из целей — донести до участников и зрителей идеологическое содержание ритуала.

[n1kk0]

Особая роль в неоязыческом ритуале принадлежит детям. Они (в основном дети жрецов и активных членов общины) являются действующими лицами центрального ритуала, в их обязанности входит поднесение воды, плодов, веток, цветов и другой атрибутики для освящения, иногда — торжественное чтение гимнов богам. По окончании ритуала финальный круговой танец жрецов обычно подхватывается танцами детских танцевальных ансамблей. Рождение Ваагна, к примеру,
в 2007 году началось с шествия жрецов к храму в сопровождении колонны мальчиков-кадетов. Во время Вардавара ритуальное обливание водой переросло в шумную детскую игру в поливалки44.
Игра вообще — одна из наиболее подходящих характеристик неоязыческих праздников. Они в какой-то степени напоминают ролевые игры индеанистов или хоббитов, в результате которых создаются целые общины, живущие своей обособленной жизнью. Сами неоязычники говорят о том, что все это многим напоминает игру, но это — их жизнь. Интересно, что, как и в этих «системах», движущей силой неоязычества являются мужчины45. Женщины в прослойке жрецов и активистов присутствуют в основном в качестве спутниц — жен, подруг, дочерей. Мой во прос, может ли женщина быть жрицей, застал жрецов врасплох. Они ответили, что не встречали упоминаний в источниках о женщинах-жрицах в Древней Армении. Но меня, этнографа, они принимали (и принимают) на своих организационных соб- раниях и мероприятиях с удовольствием, шутя, что это вносит приятное разнообразие в их «мужской клуб»46.
Армянские неоязычники не делают акцента на костюмированности праздничных мероприятий. Ритуальная одежда в виде накидок белого (рядовой жрец) и красного (верховный жрец) цветов с изображением золотистой розетки «arevkhach» полагается только жрецам, и то они снимают ее почти сразу по окончании обряда: игровая ситуация имеет пределы. Однако среди членов общины есть такие, кто сам себе придумывает и создает одежду в стиле «этно», насыщенную символикой. Но таких мало, и они выделяются среди толпы.

[n1kk0]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Большинство современных национально-религиозных движений исследуются в контексте постмодернистской парадигмы новых форм развития мира, столкновения цивилизаций, в частности, как неотъемлемая часть национализма, антиглобализма и антизападничества (Eisenstadt 2000: 9–10), при этом они сами являются во многом порождением глобализации (см. об этом Lehman 1998). Однако, принимая все это, я ставила себе более скромную и конкретную цель — описать явление не в качестве части более крупных процессов, а само по себе, определить динамику и логику его внутреннего развития, прокомментировать систему символов, которой оно оперирует и с помощью которой адепты этого движения
формируют свою идентичность. После того как этнография неоязычества в целом представлена, можно попытаться сделать ряд обобщений.
В случае армянского неоязычества мы прежде всего имеем дело с особым типом «изобретенной» традиции47. Его адепты не просто «вспоминают» или «восстанавливают» традицию, ссылаясь на ее существование в прошлом, как это обычно бывает в таких случаях (Hobsbawm 2003), а претендуют именно на ее воссоздание в виде живого процесса, то есть пытаются возвратить, возродить не столько конкретные детали традиции (вполне осознавая ее утерянность), сколько оригинальные механизмы и процессы ее образования, а еще точнее — пытается воссоздать в самих себе сконструированный на базе идеализированных представлений тип людей и сообществ, которые предположительно генерировали этот процесс в древности, нечто вроде «мифических предков». Этим объясняется тот факт, что неоязычников не смущает определенное несоответствие между «источниками» и результатом их реконструкции. Они ссылаются не на источники (интерпретация которых всегда будет давать поводы для критики), а на самих себя как на правопреемников архаических творцов «языка» воссоздаваемой традиции. Анализируя истоки «воссозданной» неоязыческой практики, нельзя не отметить еще одного интересного факта. И в идеологическом обосновании, и в ритуальной системе преобладают компоненты, заимствованные из христианства под предлогом «возвращения» некогда присвоенных и искаженных культурно-религиозных ценностей, a иногда даже реликты партийных коммунистических практик, которые несли в себе архаическую логику инициационных праздничных комплексов (см., например, Абрамян и Шагоян 2002). При этом сравнительно слабо используются сохранившиеся в форме живых практик или этнографических описаний элементы «низовой» религии (религиозно-магические практики, культ святых и так далее), которые теоретически и практически гораздо больше соответ ствуют
истинному духу язычества.